Езда на собаках в течение многих веков была важнейшей частью традиционного образа жизни северных народов. Специалисты полагают, что ездовое собаководство гораздо старше езды на оленях. Еще в эпоху неолита на побережье Северо-восточной Азии, на территории современной Якутии. собак начали использовать для езды и охоты. Это объясняется тем, что в тундровом и прибрежном Заполярье часто не было других животных, пригодных для перевозки грузов, но зато существовала возможность добыть и заготовить корм собакам на долгую зиму.
В начале 90-х годов 20 века на острове Жохова (архипелаг Новосибирские острова, Якутия) была обнаружена охотничья стоянка, которую обследовал петербургский археолог Владимир Питулько. Он нашел остатки нарт, собачьей упряжи и хорошо сохранившиеся кости собак. Датировки радиоуглеродным методом показали, что возраст находок лежит в интервале 7800-8000 лет. Это самая древняя стоянка в высокоширотной Арктике.
Этнографы М.Г.Левин (1946), А.В.Смоляк (1978) и другие отмечают, что с древнейших времен вплоть до наших дней для аборигенов Севера и Дальнего Востока ездовые собаки всегда были универсальными животными; на них ездили и перевозили грузы, их мясо употребляли в пищу, а из шкур шили зимнюю одежду, собака была культовым животным - ее приносили в жертву и совершали другие религиозные обряды.
В то время как технология езды на собаках у народов Северной Америки осталась на достаточно примитивном уровне, коренные народы и русские старожилы Севера, Сибири и Дальнего Востока России добились больших успехов в технике езды, подготовке собак и управлении ими. Р. Амундсен, побывав в 1920 г. у русских старожилов Колымы (Русское устье, Походск), писал: "…в езде на собаках эти русские и якуты стоят выше всех, кого мне приходилось видеть". Особым достижением является северо-восточная нарта, называемая колымской. Легкая, собранная без единого гвоздя, только на ременных связях-амортизаторах, она обладает большой упругостью и прочностью и лучше всех других конструкций пригодна для езды по неровной местности, среди камней и торосов. Полагают, что эта нарта возникла еще в эпоху неолита и существует без особых изменений в наши дни, как и прежде, в двух вариантах - грузовом и скоростном.
Благодаря ездовым собакам были совершены многие географические открытия и освоение человеком Арктики. Так, оба полюса Земли покорены на собачьих упряжках: в 1907 г. Ф. Кук и в 1909 - Р. Пири с их помощью достигли Северного полюса, а в 1911 г. Амундсен водрузил флаг Норвегии на Южном, пройдя на собаках в тяжелейших условиях Антарктиды за 99 дней 2980 км. Все свои полярные экспедиции Амундсен осуществил на наших колымских лайках, хотя доставка их была трудной, длительной и стоила больших денег. Принимали участие в его экспедициях и самоеды. Для освоения Аляски американцы вплоть до 20-х годов нашего века вывозили собак с Колымы. "Дайте мне зиму и собачью упряжку, а остальное возьмите себе!" Сказавший эти слова знаменитый путешественник Кнуд Расмуссен осуществил самое грандиозное в истории человечества путешествие на собаках. Восемнадцать тысяч километров прошел датский этнограф со своими спутниками от Гудзонова залива до Чукотского полуострова. Вспоминая "Великий санный путь", он впоследствии писал: "Меня охватывает горячее чувство благодарности к нашим терпеливым, неприхотливым собакам. Мы трудились, выбивались из сил, заодно с ними, работали дружно - как только могут работать живые существа, помогая друг другу..."
В России, начиная с посланной Петром I Великой северной экспедиции, и до 70-х годов прошлого века ни один арктический поход не обходился без ездовых собак. Использовались они и позже, несмотря на широкое распространение современной техники.
Первое письменные упоминания о собаках живущих на территории Якутии относятся к 1633 году. В этом году был совершен первый морской поход из Лены. Во главе отряда, состоявшего из торгово-промышленного люда, енисейских и тобольских казаков, стоял енисейский пятидесятник Илья Перфильев. В результате этого похода были сделаны ряд географических открытий. В частности была открыта река Оленек, Яна, Индигирка на которой был основаны два острога Это Зашиверск и Русское Устье. положив тем самым начало освоению и заселению Индигиро-Колымского края.
Новый этап морских походов по арктическим морям начался в 1642 году. Главными его действующими лицами были казаки и промышленники отрядов Дмитрия Зыряна (Ярило), Михаила Стадухина и Семен Дежнев. В 1643 года мореходы достигли устья реки Колымы. Поднявшись по ней, построили зимовье, получившее название Колымского.
В документа того времени реки Оленек, Яна, Индигирка и Колыма именовались «Собачими реками» этот термин имеет свое объяснение. В Сибири реки на северо-востоке разделяются на собачьи и оленные. На реках, богатых рыбой, легко можно заготовить юколу, вяленую рыбу для собак. Это реки собачьи. Там же, где рыбы нет, или ее мало, передвигаться на собаках трудно. Там для транспорта используются олени, это — реки оленные. Служба на собачьих реках была труднее, так как было необходимо постоянно добывать корм собакам — ловить рыбу и охотиться.
Французский полярный исследователь Поль-Эмиль Виктор в книге «Ездовые собаки — друзья по риску» утверждает, что первым в 1850 г. использовал собачью упряжку в полярных исследованиях шотландец Мак-Клинток. Но это, конечно, неверно. Еще в 1742 г. штурман Российского флота Семен Иванович Челюскин совершил беспримерное путешествие на собачьих упряжках. Пройдя около 4 тыс. (!) верст с территории Якутии до Таймырского полуострова, он впервые достиг северной оконечности Азии — современного мыса Челюскин. Тысячи верст прошли на собаках его товарищи — Харитон Лаптев, Никифор Чекин.
В 1843 году В свет вышла 1 часть книги Ивана Папловского «География Российской Империи» в этой книги в впервые описана Якутская лайка как «особенная порода» которая «является необходимым домашним животным, употребляющаяся для езды и охоты». В этой же книги сообщается что Якутские лайки использовались для «почтовой гоньбы» 1839 году в Якутской области в зимний период для постового сообщения из г. Якутска в г. Охотск и далее на Камчатку использовалась до 20 саней (нард) . «Которые использовались для перевозки тягостей. В сани запрягалась обычно 10 собак по 2 в ряд на длинном ремне, с передовой одиннадцатою. Так они везут тягости от 25 до 35 пудов пробегая в день до 80 верст, а на легкой езде эти же собаки пробегали в день до 140 верст»
Согласно материалам этнографа В. Туголукова о колымо-индигирских упряжках середины XIX в., их средняя скорость по бездорожью на длинных дистанциях составляла до 10 км/час, на трассах зимних дорог длиной в 200-250 км - до 15-17 км/час. Легковая нарта могла пройти 250 км за 15 часов, 750 км - за 3 суток. По хорошей дороге упряжка из 12-14 собак везла неограниченно долго до I т груза, по бездорожью - не более 500 кг.
Первое упоминания о численности Якутских лаек можно встретить в книге «Статистические таблицы Российской Империи» под редакцией А. Бущева изданные Министерством внутренних дел Российской Империи в 1856 году "в Якутской области показано 15,157 собак употребляемых там для езды"
В 1862 году Императорским Русским географическим обществом был издан «Географическо-Статистический словарь Российской Империи, 1-й том » составленный Петром Семеновым. По данным этого издания в Верхоянском Улусе «К домашним животным, весьма важным для жителей, принадлежат собаки: их в большом числе держат жители. Которые их употребляют для охоты и езды по тундре: число их до 4000 собак»
Первое описание содержания и использования Якутских лаек можно встретить в «ОБОЗРЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОСТАЯНИЯ, СТАТИСТИКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1849 ГОД» составленное профессором Г. Горловым «Якуты для езды и перевозки тяжестей употребляют собак. Круглый год собаки проводят на открытом воздухе; летом вырывают себе в земле яму для прохлады или лежат в воде, избавляясь от комаров зимою ищут убежища под снегом и, свернувшись в глубоких снеговых ямах, прикрывают морду мохнатым хвостом. Вскармливают большой частью одних кобелей, а сук бросают. Откармление и обучение собак для Езды составляет главнейшее занятие рыбачьего жителя. Самых проворных и смышленых собак впрягают впереди. В разъездах по обширным тундрам, в темные, туманные ночи, или сильные метели, когда путешественник, ни зги не видя пред собою, находится в опасности замерзнуть или погибнуть под снегом, обученная передовая собака не редко спасала от смерти и приводила в поварни, где хоть раз была, или в другое убежища. Уже это одно делает собак необходимыми; их чутье и инстинкт в пустынях заменяют компас. В 1821 году сильное поветрие истребило большую часть собак на берегах Лены, Индигирка и Колымы, так что у одного семейства осталось из 20 собак только 2 щенка: хозяйка вскормила их своею грудью на ровне с ребенком — до такой степени собак почитают необходимыми. Таким образом два щенка сделались в последующим родоначальниками многочисленного поколения»
Первый исследователем который подробно описал Якутскую лайку был Владимир Ильич Иохельсон. В 1894-1896 гг. В. И. Иохельсон работал в организованной Русским Географическим обществом Сибирской экспедиции: изучал народы Колымского округа и северную часть Верхоянского округа. В течение 1894-1900 гг. были опубликованы первые работы ученого, связанные с его участием в этой экспедиции. Сочинения этих лет – результат обширной разнообразной работы В.И. Иохельсона по исследованию различных аспектов жизнедеятельности юкагиров, якутов, чуванцев, чукчей, эвенов, эвенков, русских. Ученый составил русско-юкагирский и юкагирско-русский словари; представил несколько юкагирских текстов с переводом и грамматическим разбором, юкагирские письма и чертежи на бересте, архивные выписки и около 100 архивных документов, этнографическую коллекцию, путевые записи; собрал материалы по фольклору, лингвистике, антропологии, семейным отношениям, религии, обычаям, материальной культуре и экономике юкагиров.
В книге Иохельсона мы читаем: «Домашний скот якута - лошадь, бродячих народностей - олень, а речных жителей и так называемых «сидячих» - исключительно собака; но все эти животные приспособляются к содействию человеку на охоте. Впрочем, о собаке, следующей за человеком под все широты, необходимо прибавить, что у каждой из народностей округа она является самым надежным товарищем во время промысла зверей. В то время как лошадь и олень - пассивные, несознательные и невольные помощники, собака, как умный хищник, является активным и сознательным промышленником, руководящим нередко другим хищником - человеком».
«Ездовая собака, - пишет Иохельсон, - составляет рабочий скот не только безоленных кочевников и «сидячих речных жителей, русских и обрусевших инородцев, но и большей части скотоводов-якутов. За исключением юго-западной части округа, в каждой якутской юрте найдете 5-4 собачки, на которых возят дрова, лед и производят другие хозяйственные работы. Ростом полярная собака невелика, вышина ее в плечах 50-60 см. Бывает и несколько выше, но многие ездовые собаки, в особенности у якутов, поражают вас своим малым ростом. Маленький рост рабочих собак можно, впрочем, объяснить теми же причинами, почему у наших крестьян маленькие лошади: на 5-6-месячных щенках, которых почти не кормят, бедные люди уже возят дрова и воду. У состоятельных хозяев собаки, пользующиеся лучшим уходом, всегда рослее. По наружному виду местная ездовая собака со своими стоячими ушами, косым разрезом глаз, густой шерстью, широкой и относительно большой головой, острой мордой и спущенным (когда она не в духе, устала или ест) пушистым хвостом, весьма походит на волка.».
Владимир Ильич Иохельсон первый описал Якутску лайку и выделил её отличие от остальных собак Северо-восточной Азии
Преобладающая масть колымской собаки, по Иохельсону, «серая, серо-желтая, пестрая, то есть белая с серыми или черными пятнами» «Ноги сравнительно толсты и коротки; грудь, которой тянут нарту, прекрасно развита; шея толста и коротка. Морда необыкновенно хитрая, с меланхолическим или угрюмым выражением».
Та же ездовая, по Иохельсону, в одно и то же время и «промышленная», «с хорошо развитым обонянием, но еще с лучшим слухом и зрением. Почти круглый год на привязи, но предоставленные самим себе, они отлично умеют себе находить пищу в виде мышей, куропаток, уточек и других птиц и мелких зверей. В обществе загрызают оленя, корову, а голодные нападают на лошадь». Интересно, что «колымские собаки во время езды свирепеют и даже опасны для встречного человека... Что касается охоты, то по птице они бесполезны: мешают и разгоняют лесную и болотную птицу».
«Впрочем, - говорит Иохельсон, - самый промысел птиц, для которого собак не употребляют, носит там совершенно иной характер, чем у нас. Вообще этих собак никто не учит. Хорошая промышленная собака является самобытным талантом. Собственно говоря, всякая из местных собак умеет отыскивать след зверя и преследовать его, но не у каждой хватает азарта и смелости, чтобы довести преследование до конца».
Особый вклад в описание породы Якутской лайки сделала М. Г. Дмитриева-Сулима описав Якутских собак и охоту с ними в своей книге «Лайка и охота с ней» 1911 года издания «Эта собака по качествам принадлежит к породе северных собак –пишет М. Г. Дмитриева-Сулима - и населяет Колымский округ, вернее р. Колыму с притоками. Исторически известно, что триста-четыреста лет ее заставляют главным образом нести обязанности тяглового животного, которые не погубили еще ее охотничьих инстинктов, а последние, не будучи развиваемы или поддерживаемы человеком дрессировкой и охотничьим воспитанием, все же сохраняясь, дают ему возможность позиционировать животное, как охотничью породу, меньшинство из них годно для охоты на крупного зверя, почти все лают белку, большинство несут обязанности ловчей собаки по лисицам и песцам, то есть по тому зверю, который, как известно, наиболее распространен в округе и составляет главный объект охоты местных жителей. И здесь северная собака стала тем, чего от нее захотел человек.»
Вплоть до 1960-х годов собачьи упряжки были важным, кое-где даже единственным, видом зимнего транспорта северных регионов России. Ими пользовались не только местные жители, но и все государственные службы, включая пограничные войска, почтовую службу и научные экспедиции. По архивным данным на конец 50 годов XX в в северных улусах Якутии насчитывалась до 3000 полных упряжек – это примерно 33000 собак. Закат ездового собаководства в России приходится на последние тридцать лет XX в. Распространение снегоходной техники, упадок пушной охоты и местного рыболовства привел к практическому вымиранию северных собак.
В 1998 году группа энтузиастов В.З. Дьячков Г.П Арбугаев С.В. Городилов, Сидорова Л.И. решила возродить породу Колымская лайка (Которую в последствии назвали Якутская лайка так как её ориал обитания гораздо шире территории реки Колыма) тогда же были привезены первые собаки, которые и стали основным ядром современной популяции Якутских Лаек. Совместно с Якутской Республиканской Ассоциацией Собаководов в течении нескольких лет велась работа по разведению собак и составлению стандарта породы.
В 2004 году Российская Кинологическая Федерация рассмотрела стандарт и приняла его за основу.
О досоветских якутских лайках
В своей большой работе (первый том - около 700 стр.) о якутах В. Л. Серошевский (1896) посвятил собакам совсем немного – страниц пять. Очевидно, он не был ни охотником, ни кинологом. Всё же заметил: «Охота за лисицами составляла всегда видное место в якутском промысле. У них до сих пор сохранилась, ими только практикуемая здесь, охота на лисиц верхом на лошади с собаками, очевидно, вывезенная из дальних степей».
Понятно, что у якутов-лошадников и тунгусов, бродячих на оленях, собаки были разные. Но некинолог В. Л. Серошевский этой разницы не видел. Он отождествлял якутскую «сторожевую и промысловую» собаку с тунгусской лайкой. За что и критиковался М. Г. Дмитриевой–Сулимой: Якутская же «промысловая и сторожевая» собака имеет одинакового с тунгузской только общие типические черты для всех лаек и резко отличается в деталях, в правах и качествах… Преимущественная масть – чёрная у якутской собаки, она шире, коренастее, массивнее и тяжелее тунгузской собаки. Отличается более толстой мордой, мохнатой и грубой шерстью...».
Нет сомнения, что северные якуты имели свою породу лаек. Ведь заселяя бассейн Лены, эти лошадники продвинулись в тундру и лесотундру - территорию непригодную для коневодства. Там нужда заставила их перейти к занятиям, традиционным для этих ландшафтов - охоте и оленеводству. А навыки нового хозяйствования и жизненно необходимых здесь собак якуты заимствовали от аборигенов. К сожалению, нигде не видно изображений именно якутских лаек того далёкого времени.
Северные якуты – кочевые охотники-оленеводы. Оленеводство у них, в основном, транспортное. Как у соседей – эвенков и эвенов. И собак, больше нужных для промысла, наверное, взяли у соседей. Как и навыки хозяйствования, отличные от исконно якутских.
Описаний аборигенной породы лайки якутов никто из кинологов не оставил. Да и фото найти не так уж просто.
Доение важенки. Северные якуты-оленеводы, 1932 г.
Из материалов Комиссии по изучению ЯАССР, МАЭ, колл. 4568-7
На снимке видно, что якуты эти не береговые рыболовы-охотники, и не «крупнотабунные» оленеводы (те оленей не доят), а охотники на оленях. Соответственно, лайки не береговые и не тундровые, а
таёжные. Как и лайки таёжных бродяг, которых втретил, путешествуя Восточной Сибирью, Евгений Васильевич Пфиценмайер.
Якуты. Из: Пфиценмайер, 1928
Ураса в тайге. Якутия, 1954 г.
Из: Николаев-Сомоготто, 1995
Учёный этнограф из якутов С. И. Николаев-Сомоготто (1995) опубликовал в своей работе об истории народа саха это фото 1954 года. По всему видно, что северные якуты – бродячие охотники и оленеводы в это время ещё кочевали со своими таёжными лайками. Как будто, принципиально ничто не изменилось с довоенного времени (см. предыдущую главу). Аборигенная порода была и в 60-е годы... Что же кинологи?
Вот что о ней писал судья-эксперт П. Степанов (1960).
«Древние лайки якутов имели крепкий костяк, хороший рост (55 см и выше у кобелей, 53 см и выше у сук). Они отличались универсальностью использования на охоте, начиная от уток и пушных зверей до крупных копытных и медведей. Но нужно отметить, что якуты северных районов лаек использовали более узко. Также внешний вид якутских лаек не мог быть однотипным, лайки Вилюйских районов резко отличались от Колымских, те в свою очередь от Олекминских и т.д.
В Усть-Майском, Олекминском, Сунтарском, Верхне-Вилюйском, Нюрбинском районах имелись очень успешные гибриды от волков. Видимо, по этой причине среди якутских лаек часто встречались очень крупные лайки ростом порой до 70 см.
Якуты на все времена очень ценили рослых, быстроногих собак, способных догнать крупных копытных, и работающих по глубокому рыхлому снегу при ловле лисиц и соболей.
Осенью 1957 года побывали в Якутии кинологи Ф. С. Акишин и Н. И. Волков. На основе собранных материалов они написали брошюру оякутских лайках... Рукопись мы перевели на якутский язык. Но брошюру сняли с плана издательства. «Кому она нужна эта собачья литература»,- говорят издатели.
А. В. Гейц (1960)обследовал поголовье якутских лаек (1077 голов), отметил их крупность, высоконогость и хорошие рабочие качества. Особенно породных по его требованиям собак он видел в Усть-Майском, Олекминском и Ленском районах».
Почему же в советское время не было попыток дать якутской лайке официальное признание?... Одна из причин – на поверхности. Кинологическая Москва «рекомендовала» и поощряла создание заводской восточносибирской лайки, единой на всю бескрайнюю территорию (полстраны!). Это притом, что в одной Якутии «внешний вид лаек не мог быть однотипным». Ясно, что не нужны были конкуренты, пусть даже качественному, московскому продукту (как бы сказали теперь).
Станислав Городилов
На территории Якутии, а территория эта огромная - 4 Франции, в каждом улусе (районе) есть свои собаки. В республике Якутия проживает как минимум 3 коренных народа - это Саха (Якуты), Эвены и Эвенки. У каждой народности есть свои домашние животные с которыми они испокон веков живут рядом – это же относится и к собакам.
Территория Якутии, как я сказал выше, огромна - это Леса, Степи, Горы, Тундра, Пустыни, Болота и.т.д. Везде разные условия проживания, объединяет все только суровость климата. Я это все пишу к тому, что еще в конце 19 века исследователи насчитывали более 4 разновидностей местных аборигенных собак их называли «отродья» или «аборигенными породами». Была основная группа из которой была сформирована порода Восточно Сибирская Лайка – это крупная, крепкая с очень хорошими охотничьми качествами лайка.
Вторая группа это Колымо-Индигирская Лайка (Якутская, Янская, Калымская, Эвенская, Верхоянская, Индигирская, Арктическая, Походская и.т.д.), разные исследователи называли её по разному. Но все сходились к тому, что это замечательная уверенная в себе собака. Отмечали что Якутская Лайка очень сильная, крепкая, выносливая. С очень крепким костяком, среднего роста с хорошо развитым шерстяным покровам, и светлыми глазами как у полярного волка, многие исследователи вообще сравнивали эту собаку с волкам и писали что она скорей всего ближайший родственник волка или гибрид волка и собаки. Всегда отмечалось , что Якутская Лайка абсолютно не прихотливая к содержанию. Так же много написано о том, что Якутская Лайка прекрасный помощник для человека в его путешествиях по бескрайним просторам северо-восточной территории России, Многие исследователи описывали Якутску лайку как прекрасного охотника. Из этой группы собак сформировалась порода Якутская лайка. Есть много описаний этой собаки, при чем концу 19 века сформировалась стойкое понимания, что эта группа собак имеет все признаки породы, а в 1910 году Дмитриева-Сулимова описала экстерьерные особенности (стандарт). Изначально в документах она фигурировала как Колыма-Индигирская лайка , но нам сказали что называть нужно по территории , то есть Якутская Лайка.
Третья группа Оленегонная лайка или Оленегонный шпиц «Орылчана» - это собака оленеводов из народностей Эвенов и Эвенок. Орылчана незаменимое животное для пастьбы больших стад олений. В отличии от Якутской Лайки которую сравнивали с волкам, Орылчану часто сравнивали с лисицей за рыжий цвет, узкую мордочку, стоячие ушки и очень богатую шерсть.
Четвертая группа условно - это охотничье-сторожевые-пастушьи лайки – их в основном использовали в центральной части Якутии. Центральная часть Якутии отличается тем, что здесь нет большой промысловой (пушной) охоты, нет здесь оленеводства и вообще здесь в долинах (Алласах) проживает народ Саха (Якуты) их основной вид деятельности это скотоводство. Якуты не охотники и оленеводством они тоже мало занимались. В основном они разводили крупно рогатый скот (Якутская Корова) и Якутских Лошадей.
На сегодняшний день в рядах Якутских охотников (в основном сельских жителей) бытуют версия что для Якутии нужна специальная лайка «Якутская Охотничья Лайка». Я сразу хочу сказать, что я встречался с охотниками которые продвигают эту идею. Не чего вразумительного, понятного для меня они сформулировать не смогли. Я имею веду особенности экстерьера. У всех разное представления какой должна быть «Якутская Охотничья Лайка». В основном все предложения местных охотников сводится к тому - что «Якутская Охотничья Лайка» должна быть ровно такая, как у него сейчас или у моего деда лет 20-30 тому назад. В целом, я услышал массу разных версий какие были в старину «крутые» настоящие Якутские Лайки, Они ловили все что летает, бегает, ползает. Но главное они были невероятно особенными в экстерьерном плане, например палевого или белого окраса с зелеными глазами. Или они сразу рождались как французике бульдоги без хвостов. А ростом они были под метер и при том не проваливались в снежный нас и лазили по деревьям как обезьяны. Вообще «охотничьего бреда» я выслушал моря, причем от человека к человеку этот бред был разный. Министерства Сельского Хозяйства Республики Саха (Якутии) поддерживает все эти метания. Сама идея создать новую породу, а именно так надо воспринимать данную позицию, нужно и можно подержать. Но, также нужно отдавать себе отчет , что создания новой породы это сложная многолетние работа. Нужны специалисты, нужны большие деньги и нужна поддержка государства. Сейчас это все не серьезно. Соответственно не какая «Якутская Охотничья Лайка» не где, не зарегистрирована и не кем не признается. Есть группа лиц которые заявляют на полном серьезе, что чем они хуже Дьячкова, Арбугаева и Городилова. Вот они сейчас соберутся и зарегистрирую самую крутую породу «Якутская Охотничья Лайка». Только они путают две большие разницы, создания с нуля и возрождения породы. В отличии от них, мы не чего нового не придумали. Все уже было придумана до нас и стандарт в общих чертах был написан в 1910 году Дмитривой-Сулимовой. Наша задача была и есть показать и раскрыть Якутскую лайку Миру, если можно так сказать «отдать её в люди», что бы она не исчезла на бескрайних просторах Якутии, а чтобы она развивалась и возрождалась в популяции всей нашей страны.
Ежегодна в Якутске проходит большая (самая большая в России , а может и в Мире) выставка лаек. Эта выставка не имеет отношения к РКФ. Эту выставку проводит Министерства Сельского хозяйства Республики Саха (Якутии). В 2010 году там выставлялось 450 собак (это данные министерства). Подавляющие большинство выставляемых собак не имеют достоверных документов о происхождении. В большинстве случае люди сами не знают, что у них за порода лайки Восточно Сибирская, Западно Сибирская Лайка или вообще что-то другое. Соответственно и вяжутся по типу «мне нравится вот, тот пес и я повяжу с ним свою суку….»
Хотя на мой взгляд большинство собак на этой выставки 90% это Восточно Сибирские Лайки. И надо сказать, что большинство собак на этой выставки, производят сильное впечатления своей красотой и рабочими качествами , так как на следующий день все взрослые собаки проверяются по медведю.
В России сейчас сформировалась мнения среди охотников, что «Якутские охотничье лайки» – это очень хорошие рабочие собаки, они очень часта побеждают на охотничьих состязаниях и соревнования. Но надо понимать, что в основном это по типу Восточно Сибирские Лайки. Правда не всегда с стандартным окрасом, есть собаки с крапом, есть другие отступления от стандарта и.т.д.
И в заключения хочу сказать Якутская лайка и те охотничьи лайки из Якутии которых можно встретить на разных сайтах это разные истории и соответственно разные собаки. И их между собой вязать нельзя.
Восточно Сибирские лайки в Новосибирск изначально попали из Якутии, Магадана и берегов Амура и это неоспоримый факт. Так как в центральной и западной Сибири (от Урала до Енисея) были свои лайки , это мансийская, вогульская, хантейская, остяцкая и уральская лайки и.т.д.. Из всех этих разновидностей произошла Западно сибирская лайка.
А восточно сибирская лайка произошла из лаек восточной Сибири и дальнего востока (от Енисея до охотского Моря)
1. Амурская зверо-упряжная (описана К. Г. Абрамовым).среднего роста, широкогрудая, с мощным костяком и мощной мускулатурой, ухо невысокое, колодка почти без подхвата (подрыва).
2. Эвенкийская (тунгусская) (описана В. В. Рябовым): рослая, мощная, сухая, ухо средней или выше средней длины, колодка с подрывом.
3. Эвенская зверовая (описана М. Г. Волковым): выше среднего и крупного роста, крепкая, ухо средней и выше средней длины, колодка борзоватая, довольно бедно одетая, хвост нередко несет по-волчьи - поленом.
4. Саянская охотничья лайка (описана В. В. Рябовым): рослая, с удлиненной колодкой, псовина повышенной длины, несколько борзоватого типа.
5. Забайкальская (описана М. Г. Волковым): наиболее мелкая из всех.
6. Ездово-зверовая камчатская (описана М. Г. Волковым): крупная, волкообразная, ухо средней длины, длина псовины средняя.
Амурская зверо-упряжная, Эвенкийская, Эвенская, Ездово-зверовая камчатская (я думаю, что на самом деле, это колыма индигирска) – все эти разновидности были на территории Якутии.
Как видно поучаствовали все. Все эти названия очень условные в разно литературе все пишут по разному. Но факт, как единная порода ВСЛ сформировалась примерно в 50-е годы 20 века. И это произошло именно тогда, когда государству оказалась нужна промысловая лайка в восточной Сибири. Сразу в 48 году отправили экспедиции из Москвы и не мудрствуя лукаво решили всех объединить в одну породу. Так удобнее вести статистику и поддерживать поголовья. 49 году написали стандарт опять в Москве. Вот так появилась ВСЛ.
Теперь о «аборигенных» собаках и их родстве. Я бы, был не серьезным человеком, если бы утверждал, что эти группы собак развивались без контактно, а значит не влияли друг на друга. Безусловно такое влияния было. Но также необходима отметить, что Якутской лайки (колымо-индигирского типа) формировалась в достаточном отдалении от все ареалов развития лаек. В результате и как факт, мы можем говорить, что к началу 18-19 века Якутская лайка (колымо-индигирского типа) сформировалась как порода , на которую уже не оказывали влияния отдельные случаи метизации с другими лайкойдами, все размывалась в огромном поголовье (данные разные но по все видимости собак было более 100 тысяч). Все это было актуально Пока популяция Якутских лаек была значительна. Но в конце 50–х годов ситуация изменилась. На севере появилась техника, начали активно развивать промысловую охоту. Плюс как я писал выше волевым решением всех решили привести к единому стандарту ВЛС, а те кто не подходил просто уничтожался, нет собаки нет проблемы. В те годы людей тысячами в расход пускали , а какие-то там лайки вообще не всчет. То есть ситуация изменилась и соответственно началась изменятся, та популяция Якутских лаек которая была. Случаи метизации стали увеличистваться, а количественная популяция Якутских лаек начала снежатся. В результате мы пришли к той ситуации в который мы оказались в 90 года. За 40 лет порода практически перестала существовать. В 1953 году на севере было более 90 тысяч ездовых собак. А в конце 90-х мы смогли отобрать только около 30 собак. Нет собаки были и есть сейчас , но в целом популяция очень сильно пострадала. По идеи надо организовать экспедиции отбирать собак и водить их в культурный племенной оборот, но все это стоит денег и больших денег, Авиа билеты в ту сторону от Якутска стоит дороже чем в Москву (от 40 т.руб.). Я оцениваю количества Якутских лаек (колымо-индигирского типа) на сегодняшний день от 2 до 4 тысяч собак.
Но не будем о грустном, в целом сейчас ситуация горазда лучше чем 10-15 лет тому назад и это обнадеживает.
Тема очень интересная, т.к. без истории, знания ореола обитания не может быть породы.
Мне будет интересно поучаствовать в этой темке, как человеку, выросшему на Колыме. Ссылок давать не буду, может что-то напишу из воспоминаний детства, так сказать - рассказы на бытовом уровне.
Пока не забыла: Стас правильно пишет, что отрубание хвоста было медицинской процедурой. Кстати, этот способ так же использовался у охотничьих рабочих такс в Западной Европе, как панацея от всех болезней (это из истории). Кроме как лекарство от инфекционных заболеваний, отрубание хвоста служило лечением, если у собаки были проблемы с позвоночником (именно по этой причине таксам рубили хвосты – при проблемах со спиной). Я несколько раз наблюдала как собак таким образом лечили именно от заболеваний спины – это действительно результативно. После отрубания части хвоста, очень долго идёт сукровица, вероятно благодаря этому давление на позвоночник спадает (часто именно отёк давит на нервные окончания позвоночника, вызывая боли в спине) и спина перестает болеть.
А теперь собственно по быту и ореолу обитания.
Колымские районы деляться на Верхнюю Колыму (Верхнеколымский район, пос.Зырянка), Среднюю Колыму (Среднеколымский район, г.Среднеколымск) и Нижнюю Колыму (г.Черский).
В Нижней Колыме могли обитать голубоглазые собаки, т.к. ореол обитания там близок с ореолом обитания сибирской хаски. Я больше знаю про Среднюю и Верхнюю Колыму.
Кадровые охотники по большей части были в Верхнеколымском районе, в Средней Колыме народ в основном занимался оленеводством, рыболовством. Собаки в этих районах питались по-разному, утилитарно использовались так же совсем по-разному и поэтому отличались друг от друга.
В Верхней Колыме лайки были универсалами, их очень долго не могли заменить технические средства, т.к. «Бураны», которые могут ходить по тайге были не всем по карману, а уж о перевозке ГСМ на отдаленные участки и говорить нечего. Сани, на которых дядья (они были кадровыми охотниками) ходили в лес, мне приходилось видеть. Это плетенное сооружение из тальника толщиной 7-10см., который переплетен между собой и для крепости связан ремнями. Гвоздей там действительно не было. Поклажу ложили в сани, сбоку вскакивал на ходу охотник, когда упряжка трогалась – и поехали. Упряжь у лаек была простой, не как сейчас, а как у лошадок – с ремешками «в квадратик» на спине.
В деревне, когда охотники приезжали летом домой, собак кормили неважно: это были какие-то помои с сорной рыбой вперемежку с остатками костей со стола, и собаки в это время имели довольно жалкий вид. Особенно ценных собак привязывали рядом с домом, тех кто попроще - за калиткой – у хоз.построек. Статусность собаки происходила конечно по рабочим качествам и почему-то особенно ценились белые собаки, вероятно как у индусов белый слон, а у арабов белая лошадь.
Зимой собак кормили хорошо: в 200-литровые железные бочки скидывались тушки пушных, ошкуренных зверей: белки, соболя, ондатры. Замороженные тушки варились или кидались так (застывшими) на корм собакам. Если охотники убивали сохатого, что первым делом вспарывали живот, вытаскивали кишки и давали собакам. Парное мясо собаки не ели, а потом им его уже никто не давал. Надо сказать, что лайки – собачки сообразительные и по ночам – к утру часто приводили сохатых прямо к охотнику. Дядья рассказывали про одну свою любимицу, что с ней нужно было только с утра выйти на порог и хлопнуть сохатого, которого она могла не только привести к зимовью, но и держать около него целую ночь.
К разведению и выхаживанию щенков тогда относились весьма прохладно: кто чей папа не особенно задумывались, кажется все собаки были чрезвычайно заинбридированы, но при этом собаки с Верховьев Колымы размера и мощи не теряли. На этом форуме есть фото роскошной белой лайки с Краснодара (я еще здесь не совсем ориентируюсь, поэтому клички сейчас не укажу), у этой собаки очень узнаваемый тип лаек именно с Верхней Колымы: очень близкий по голове к полярному волку, довольно стройный, высокий на лапах силуэт, не очень широкий и кряжистый, какими были тягловые лайки Средней Колымы.
Беременные суки содержались как все остальные собаки, и как правило, беременность не очень радовала охотников. При мне очень своеобразно проверяли пол щенка: брали слепыша за хвост и поднимали вниз головой – если пищал, то считали его сукой и топили, если молчал, то щенок считался мужеского полу. Щенки обычно рождались в лето, из них выбирали 2-3 покрепче (обычно кобелей), а остальных топили.
Осенью щенки были малы жить на улице, тем более мать уходила на охоту, и их как правило отдавали играть детям в дом. Именно там довольно часто щенки до 4-месячного возраста погибали.
Дома были сделаны так, чтобы держать тепло: небольшие окна, низкие потолки, маленькие комнаты. Обычно в центре дома стояла печь, из комнаты с печкой выходили все остальные комнаты. Входная дверь была с видом на печку, так что холод от открывающейся двери выходил прямо в печку и дом не остывал. Особенное внимание я уделю входной двери, которая была по обыкновению сколочена очень основательно, утеплена старыми ватными одеялами, а сверху обтянута клеенкой и пробита рейками. Сооружение было громоздкое и безумно тяжелое. К двери обычно прицеплялась какая-то совершенно неразгибаемая, очень толстая пружина, так что дети сами выходить на улицу не могли, т.к. дверь открыть с такой пружиной было очень тяжело. Именно от таких дверей как правило страдали несмышленые щенки, которые могли увязаться и по недосмотру хозяев, которые не просто так шастали туда-сюда, а как правило что-то выносили или заносили во двор и со двора. Если щенок попадал под такую дверь, то шансов остаться в живых у него не было: даже если он не погибал, то инвалид был никому не нужен. В суровых условиях Севера не до миндальничания: везде бытовой минимализм, всё сделано так, чтобы человек не заморачивался.
Выживали не многие и поэтому опасности перепроизводства не было: выживали самые умные, самые осторожные и крепкие. Интеллект собаки играл при этом не последнюю роль.
Что касается темперамента.
Насколько я помню колымских лаек – это были чрезвычайно злобные к незнакомым людям, собаки. Не секрет, что район Колымы был местом ссылки уголовных и политических заключенных, которые часто сбегали. Противостояние местных и беглых было довольно сильное. Местным за пойманного беглого давали патроны (это почти валюта на Севере). Беглого по тайге к людям конечно же никто не тащил, для получения патронов достаточно было предъявить «европейские» уши.
Лайки были под стать своим владельцам: милых пушистиков, отцивилизованных стандартами, в угоду ФСИ, легко было приманить и банально съесть. Поэтому аборигены были крайне недоверчивы и злобны. Я помню, что детям категорически запрещалось подходить к взрослым собакам, сидящим на цепи. Лайки знали очень ограниченный круг людей – как правило, членов своей семьи. Если ты входил в этот круг «доверенных лиц», то тут конечно ласковей якутской лайки найти было сложно.
Дрессировались они, благодаря своему врожденному уму, довольно быстро, легко и надолго. Я летом забавлялась тем, что обучала лаек своего дома разным трюкам, изображая дрессировщика. На следующее лето, лайки трюки не забывали, хотя в тайге им явно никто не освежал память.
Лайки Средней Колымы питались в основном рыбой, т.к. там в основном была рыбалка и оленеводство. Вырастали они поэтому небольшими, коренастыми, были более пушистыми (лохмашками), не очень хорошо линяли. Верхнеколымские лайки имели ость плотнее и короче, но благодаря обильному подшерстку конечно не мерзли, очень быстро перелинивали и не колтунились – они больше походили на волка.
Как-то мой дядька поменял у охотника-эвена со Средней Колымы на что-то лайку, кобеля звали Абый. Он был лобастым, очень широкотелым (по сравнению с нашими), не очень высоким и сравнительно с нашими - лохматым. Но зверюга была – куда там кавказцам!!!! Тетка всю жизнь кормила его – палкой подвигая к нему миску. Признавал он только дядьку. Злобного к членам семьи кобеля должны была ждать неминуемая гибель (совсем дураков рубили), но по словам дядьки Абый на охоте проявлял какие-то чудеса сообразительности и это его спасало.
Можно добавить, что особенно сильно на: «охотиться/ таскать сани» якутские лайки не разделялись – они были универсальны. Единственное, какими они не были – это то, что они не были промысловыми, как западники и восточники, т.к. у нас пушного зверя не стреляют по голосу собаки - зимой не до таких изысков. Пушнину ловят в капканы, лайки в основном пригоняют сохатых для хозяев. Это не зверовые лайки.
Именно поэтому сегодня в Якутии стали очень ценить курцхааров, спаниелей, которые могут принести подранка – лайка в холодную воду не полезет. Очень ценят сегодня западников – для красивой весенней охоты (это происходит как правило при -35гр.Цельсия – это у нас весна), когда собачка бегает между деревьями, лает – показывая на белку или соболя и охотник этого зверька красиво бьет. Когда добытая шкурка – это чтобы накормить семью, то тут не до эНТНой красоты. Всё просто и примитивно.
Вот пожалуй и все на сегодня. Наваяла я порядочно, если что вспомню – допишу. Очень надеюсь, что мой рассказ не воспримется, к страшилка про Крайний/бескрайний Север, а будет просто как историческая справка на туму "ху из ху" (я писала про 70-ые годы).
Историй много - времени не очень. Спасает только то, что печатаю очень быстро. Как сын приедет домой и соберет компьютер, я в нем пороюсь на предмет старых фото. Очень интересное фото 60-х годов я когда-то отправляла Лене Сидоровой, там ребенок рядом со щенком якутской лайки в селе Ягодное (Нижняя Колыма). Щенок очень похож на старотипного кавказеныша: лохматый, очень мощный, с коротковатой и грубоватой мордой.
Что касается вашего Васяты, то он просто по характеру - истинный абориген и очень вероятно, что в нем наличествуют хорошие охотничьи инстинкты: загнать, покусать, привести под хозяина зверя. И в тайге вашего Васяту уж точно никто бы не съел.
Родного брата - однопометника матери рыжего щенка, в 2005 году у меня увезли на Рубевку. Там ему сделали какую-то крутую будку с обогревом - чуть ли не отдельный коттедж. Году в 2008 я встречалась с его хозяйкой, которая рассказала, что у кобеля главная цель в жизни - убежать из дома и носиться вдоль Рублевско-Успенского шоссе, откуда нагулявшись, кобель возвращается. Хозяин (он потомственный москвич) очень по этому поводу переживает, считая, что псу где-то "недодали мяса". Мне пришлось народным языком объяснять, что аборигенность якутских лаек выражается в легкой степени дебильности с точки зрения простого обывателя: ей надо где попрохладнее (будка с подогревом и одеяльца здесь не проходят), надо чего-то искать и где-то носиться.
Свою, теперь уже старушку, Муму мне когда-то подогнала Лена Сидорова. Муж у меня человек приезжий - из серии "вечных охотников": гараж завален сетями и какими-то приспособлениями для охоты. Выезжает он раз в 10 лет, но надолго. За время нашего совместного проживания "охоты" у него было две, но по продолжительности они были 3 и 6 месяцев. Для полного счастья ему всегда не хватало лайки, которую обожаемая им Сидорова (оба любители потрепаться на около-охотничьи темы и "за жиСть") ему и подогнала. Первые погода щенок тупо молчал, я как мама со стажем, по-женски переживала: не глухонемая ли она? Муж по этому случаю назвал её Муму, но тут я встала на дыбы и собачке дали более приличное имя - Мума.
В полгода легкая дебильность Мумы, выражавшаяся в молчании, переросла в дебильность средней степени. У меня тогда жили огромные английские мастиффы и маленькая шмокодявка Мума принялась их строить. Как-то она серьёзно не подпускала мастифшу к миске, нападая и кусая её за лапы, и мастифф немного к ней приложился. Когда к 15 кг. прикладывается 85 кг., то это зрелище не для слабонервных. К счастью корпус Мумы не пострадал, а вот фрагмент нижней челюсти болтался на одной коже. В ветеринарке челюсть поставили на место, закрепили, верхнюю и нижнюю губы сшили и я полтора месяца кормила её из шприца, заливая в уголок рта перемолотую крупу и перетертое мясо на бульоне.
Надо сказать, что это событие не оставило отпечатка в мозгу Мумы и она продолжала кипеть и пузыриться при виде посторонних животных.
Мамой Мума была замечательной, но очень своеобразной. По тому, как она играла со своими щенками, мы стали определять, что из кого вырастет. С самыми сильными она играла очень жестко, если не сказать жестоко: брала их за лапы и подкидывала в воздух, покусывала (вероятно основательно, т.к. они как бешенные кидались на неё). К домашним и Мума и её дети были очень нежны, а вот с посторонними была беда. Когда приходили гости, то всегда удивлялись, почему я подальше прячу маленькую собачонку, а не кавказца.
Пару раз я пыталась оставлять себе дочек и внучек Мумы, но это становилось всегда таким головняком для меня, что молодую поросль приходилось тихонько сплавлять. В самом первом помете у Мумы и очень красивого аборигена с Индигирки родилась дочка красоты неизбывной – Донагер Дива (тогда якутская лайка была породной группой и мы им выдавали какие-то самодельные документы). Сука была очень яркая, с волчьей головой. Я её оставила себе. Милая мама Мума сделала её своей компаньоншей по проделкам. В полгода под забором “заботливая мама” прорыла лаз в соседский двор и на соседском алабае обучала дочурку. Бедного кобеля они зашугали до безобразия. Сосед беспрестанно жаловался, муж забивал забор и закидывал лаз бревнами, которые неутомимая Мума всегда раздвигала, чтобы просочиться к соседям.
Последней каплей моего терпения стал случай, когда мама с дочуркой порвали на моих глазах нашу же кавказскую овчарку. Диве тогда было уже 3 года, очень роскошная была собака: крепкая, с умными и хитроватыми глазами. Они с мамой в осеннее-весенний период по обыкновению трепали бедного азиата, к чему сосед привык, и как только было понятно, что начинаются вылазки якутов, перевязывал среднеазиата ближе к дому. Но с азиатом все было как-то более-менее прилично, чем случилось с кавказцем.
Тут я картину наблюдала жуткую и это был конец моему терпению. Подъехав к калитке, я услышала прямо за калиткой сдавленный хрип и урчание, в щель между забором и калиткой увидела, как Мума буквально висит на горле кавказюхи, а дочурка выедает ей живот. Кавказюха хрипела, но ухватить никого не могла, т.к. внизу шеи у неё висела Мума, и они с довольным урчанием буквально живьем жрали бедолагу. На мои крики собачки не реагировали. Я второпях вытащила ключи и они упали в снег, пока я их нашла, пока открывала калитку, замок на которой как назло заело, две милые якутские лайки разделали кавказца. Открыв наконец-то калитку, и залетев во двор я пинками отодрала этих пиявок. Вызвала мужа, мы увезли кавказюху в ветеринарку, её залатали, но видимо на нервной почке она стала совсем голой: шерсть осталась только на голове. Абсолютно лысая, как колено, она залезала на будку и как-то тоскливо смотрела куда-то вдаль.
Буквально в тот же день я позвонила знакомым охотникам и Диву увезли. Ситуация стала поспокойнее: в одиночку Мума была не столь буйной. Кавказюху мне посоветовали отдать во избежание стресса и через год у новых хозяев она стала нормальным оброслым животным.
Через три года после Дивы я взяла внучку Мумы и все повторилось снова. Бабушка кидала щенка, кусала, науськивая на будущие похождения. Вообще, дикого в Муме было как-то сильно много. Она могла подлезть к спящему щенку и укусить его за зад – чтобы не дремал, а бдил всегда и везде. В полгода, как по написанному, бабушка потащила внучку к соседскому алабаю……..
Когда внучке был год, соседи стали жаловаться, что наша пара даёт дрозда по улице: грызёт уличных собак. Стас знает Валеру Петрова, так того эти две красотки продержали около получаса на улице и он не мог сдвинуться с места. С сотового Валера набрал мужа, тот приехал и загнал безобразниц во двор. Чтобы не довести все до какого-то очередного эксцесса, внучку опять увезли.
Надо сказать, что если якутская лайка захочет погулять, то ничего её не может удержать: она прорвется, вывернется, просочиться каким-то образом на улицу. В свои 11 лет Мума с места перемахивает метровый забор на огороде. Её детьми всегда очень довольны охотники: они спят, где придется, едят что дадут, а если не дадут – сами найдут. Мой двор просто завален какими-то ободранными ногами, шкурами – это тащит в дом Мума. Мы зачищаем – она тащит.
Как-то раз она притащила в дом полуотваренные свиные ноги. Позже выяснилось, что через десяток домов люди на летней кухне варили холодец…. Как она вытащила из кипящего бульона эти ноги – непонятно до сих пор. При этом в летней кухне мужа она ничего не тащит, потому что это – ЕЁ дом….
Вот такое сокровище мне досталось от Лены. Муж кстати на неё не надышится, считая Муму сосредоточием ума и необыкновенной физической ловкости и силы. Как-то, когда Лена была у меня в гостях, я пожаловалась ей на невыносимый характер её подарка. На что Сидорова, с присущей ей невозмутимостью, ответила, что нормальная, по моим понятиям, собака в тайге не проживёт, что вызвало бурю восторга моего супруга, который до сих пор в случае с какими-то выходками Мумы, цитирует мне Лену, как китаец Великого Мао-Цзедуна, закатывая при этом глаза и часто-часто придыхая от нахлынувшего восторга. За свою собаку, муж готов извиняться перед соседями, компенсировать убытки, но у него она всегда – святая и все её выходки не результат несносного характера, а всего лишь следствие необыкновенного ума и первобытных инстинктов.
Чтобы форумчане не подумали, что у меня во дворе что-то необыкновенно страшное, дополню, что к нам эта собака чрезвычайно ласкова и с такой любовью смотрит за домочадцами, что вот такие дикие выходки – это как не про неё.
Когда мы привезли пекинесика, то посадили его напротив Мумы и очень строго сказали, что он НАШ, показав при этом грозно кулак. Первые прогулки пекинеса были под нашим присмотром, а потом всё – его можно было безбоязненно выпускать и Мума его не просто не трогала – она его охраняла, потому что пёсик – хозяйский. Точно так же она никогда не трогала наших куриц.
Не знаю, что было тогда с кавказюхой, мы с мужем предполагаем, что она тогда где-то зацепила кого-то из “якутов” и они, в силу своей злопамятности, вот так жестоко отомстили. Причем сделали это, когда знали, что никто из домочадцев не помешает.
Вот такие они – голубоглазые и пушистые……..
Читать что-то новенькое всегда интересно, но гораздо познавательнее - увидеть. Как я и обещала – выкладываю фотографии.
Это фото, сделанное в 1975 году в селе Ягодное Магаданской области. На фото, около девочки – аборигенный щенок лайки. Чтобы было лучше видно – размещаю фото увеличенное:
У щенка тяжелые уши, он лохматенький и имеет явные подпалины, которые до сего времени проглядываются у черно-бело-рыжих якутских лаек. Высокий лоб, короткая и довольно объемная морда в
совокупности делают щенка более похожим на щенка кавказца, но в той местности и в то время про таких и не слышали.
Север вообще был своеобразным краем. Например, при открытии в Якутии города Нерюнгри, там не водилось …… воробьев, они появились, когда город стал цивильным городом, может приехали в теплом вагоне с каким-нибудь зерном. Старожили-нерюнгринцы рассказывали, как они радовались первым чирикающим воробьям…..
На представленных фотографиях дом, какие тогда были на Крайнем Севере: брус, оббитый крест на крест тонким штапиком, оштукатуренный и побеленный (эдакая хатка- мазанка в украинском стиле, но только с очень высокими завалинками – для тепла). Дом видимо богатый – тепла не жалели, потому что окна у него довольно большие для северных строений. Дверь тоже довольно легкая: обшитая только поверху клеенкой (раньше из такой коричневой клеенки вешались бирки на младенцев в роддоме). Обычно на Севере дверь была толстой – обшитой даже из нутрии какими-то шкурами (лошадей, коров, оленей). Может это межсезонье и ещё не начали утепляться, т.к. дети одеты довольно легко.
На фото представлен один из типов якутской лайки, который был уже в наше время в якутском заповеднике Орто Дойду. Вот такого типа были ездовые лайки Нижней и Средней Колымы.
На Верхней Колыме собаки были универсальны, т.к. это охотоведческий район, в котором лайки и охотились и доставляли вещи охотника к зимовью. Часто такие собаки мешались с волками и поэтому очень
на них походили. Первым пометом у меня был помет щенков лайки с кобелем, привезенным из Колымско-Индигирского края. Звали его незатейливо – Догор (в переводе с якутского – Дружок). Его фото у
меня сохранились и я здесь их представлю. На этих фото ему 10 лет.
Здесь явно подвяз лаек с волком, но именно такие лайки очень привычны для Верхней Колымы. От него у меня и осталась дочка – Донагер Дива, которая в дальнейшем уехала в район, после того, как они
с мамой подрали кавказца:
Мума кстати, всегда стабильно давала черно-бело щенков с рыжим подпалом на щеках
По окрасу Догора скажу, что это ближе к волчьему окрасу. Волки могут быть почти белыми (ранняя седина, встречается у полярных особей), серые и вот такие рыже-зонарные. На шкуры для пошива шуб предпочитают серых зонарников, а вот рыжие зонарники спросом не пользуются (я про волков).
Когда на Север пришла цивилизация, то нередко северных собак крали на лётные унты, такие как мы видим на картинках про полярных летчиков: взъём кожаный, а голенище из волчьей/собачьей шкуры. Собак ловили, т.к. окрасом они мало отличались от волков, волка добыть трудно, а такого приманить легко. Чтобы собак не крали, некоторые местные придумали их красить. Красили незамысловато: зеленой эмалью (какой красят заборы в военных частях) по хребту - и готово. На такого раскрашенного охотнико не было.
Что касается Дивы, то вообщем-то якутская лайка с каждым годом становится все шойшней и шоушней. Изначально основное поголовье было не очень затейливо, хотя попадались среди них собаки красоты необычайной.
Это кобель по клике Хард, который на заре работы с породой выиграл БЭСТ в ЯРАСе у Стаса:
В это же время на окраине города у медицинского центра слонялся вот такой кобель, который постоянно сбегал у владельца и любил жить на вольных хлебах, как обычная дворняга:
Сколько народу его пыталось увести! Но все попытки были безуспешные, кобель был настоящим "якутом" и просто так чужим в руки не давался. Для меня эта собака до сих пор эталонная по типу: без грубости, без ухода совсем в шпицы. Отдельно взятая порода с отдельно взятым экстерьером.